Юлия Левтонова - История Филиппин [Краткий очерк]

Главным же стимулом была перспектива использования Минданао как плацдарма для проникновения на Молуккские острова и в соседние районы Юго-Восточной Азии. В испанских источниках того времени прямо указывается на связь колонизации Минданао с испанскими интересами на Молукках и в районе Индонезии в целом. Капитан Фигероа, руководитель ряда экспедиций в южные районы архипелага, в докладе генерал-губернатору особо отмечал, что колонизация Минданао облегчит распространение испанского влияния «на Молукки и соседние королевства на Борнео, Сулу и Яве». Этим планам не суждено было осуществиться из-за сопротивления, оказанного мусульманским населением.

Капитан Фигероа в 1591 г. был назначен пожизненным губернатором еще не завоеванного острова Минданао. На него возлагалась обязанность «замирить» султанат Магинданао и основать испанскую колонию в бассейне Пуланги. Экспедиция Фигероа, под командованием которого находились весьма крупные силы (50 кораблей, более 200 солдат-испанцев и 1,5 тыс. филиппинцев), в апреле 1596 г. достигла устья Пуланги. Однако развернуть военные действия Фигероа не смог. В первом же сражении он был убит мусульманами. Военные операции против моро после гибели капитала не принесли испанцам успеха, им удалось только соорудить форт в местечке Тампакан.

В феврале 1597 г. на Минданао был прислан новый испанский губернатор Хуан Ронкильо со свежими военными силами и с заданием продолжать экспансию. В военной кампании 1597–1598 гг. испанским колонизаторам противостоял прочный военно-политический союз султанатов Магинданао и Тернате. Султаны Тернате были заинтересованы в том, чтобы защитить Минданао от европейской агрессии, не допустив колонизаторов к границам Молуккских островов. Поблизости от Тампакана моро выстроили крепость, откуда совершали нападения на опорную базу колонизаторов. По свидетельству испанских источников, на испанцев сильное впечатление производила отчаянная храбрость мусульманских воинов, вооруженных лишь малайскими ножами-крисами и мечами-кампиланами и тем не менее отражавших атаки испанских солдат, имевших огнестрельное оружие. Ронкильо в донесениях генерал-губернатору указывал на организованность сопротивления моро и отмечал, что «мусульманские вожди в отличие от правителей Лусона пользуются несравненно большим авторитетом и властью». В 1598 г. испанцы, изнуренные атаками мусульман, испытывая трудности с коммуникациями и снабжением войск, перевели гарнизон из Тампакана в крепость Ла-Кальдера, выстроенную на крайней северо-западной оконечности Минданао (в нескольких километрах от современной Замбоанги), поблизости от испанских владений. В конце 1598 г. Ронкильо вернулся в Манилу, не выполнив миссии по колонизации Минданао. Таков, был итог первого, начального этапа «войн моро».

В последующие годы (до начала XVII в.) мусульмане продолжали тревожить испанцев, совершая набеги на территории испанской колонии. Ежегодно с юго-западными муссонами лодки моро, легко уходившие от преследования тихоходных испанских галионов, устремлялись к Висайским островам, а нередко подплывали и к берегам Лусона. В результате этих набегов моро увозили ценности из разрушенных церквей и большие. партии пленников-христиан. Взятых в плен испанцев за выкуп возвращали в Манилу, филиппинцев-христиан превращали в рабов, используя их в качестве гребцов на военных и торговых судах. Пленные филиппинцы, переходившие в мусульманство, получали свободу, и многие из них сами становились участниками морских набегов на христианские районы Филиппин. До начала XVII в. борьба моро ограничивалась морским пиратством, правящие круги султанатов не пытались организовать крупные военные экспедиции.

На рубеже XVI–XVII вв. стали замедляться темпы и сокращаться масштабы испанской колониальной экспансии в связи с начавшимся во второй половине XVI в. ослаблением экономических, политических и международных позиций феодально-абсолютистской Испании. К концу XVI в. относится неудавшаяся попытка испанцев проникнуть на территорию Китая, используя в качестве плацдарма Филиппины. В 1598 г. испанцы вторглись на Тайвань, рассчитывая захватить остров и превратить его в базу для дальнейшего продвижения на континент. Но закрепиться на Тайване они не смогли и отказались от планов вторжения на китайскую территорию.

Территориальные захваты Испании в Полинезии и Австралии (на рубеже XVII в.) были незначительны и недолго удерживались испанскими колонизаторами. Филиппины оставались единственным прочным «приобретением» Испании в Азии.

Испанское завоевание превратило Филиппинский архипелаг в составную часть гигантской колониальной империи Испании. В 1571 г. Манила была объявлена столицей испанской колонии, административно подчинявшейся Мексиканскому вице-королевству, первым губернатором Филиппин был назначен Легаспи. В устье Пасига, где до прихода колонизаторов теснились свайные жилища малайских селений, поднялись каменные башни и стены города-крепости Интрамуроса («Город внутри стен»), заселенного испанцами центра Манилы.

Формы и методы испанской колониальной политики на архипелаге базировались на опыте колонизации Латинской Америки, но было и немало отличий, порожденных конкретными условиями Филиппин. Установление испанского режима на Филиппинских островах не сопровождалось катастрофическим уничтожением людских и материальных ресурсов, как это происходило на Американском континенте, где физическому истреблению подвергались целые народы.

Отсутствие на Лусоне и Висайских островах прочных государственных образований, способных оказать организованное сопротивление иностранной агрессии, позволило испанцам использовать относительно мирные методы при захвате территорий и покорении местного населения. Этот же фактор предопределил одну из существенных особенностей испанской колонизации Филиппин. В процессе завоевания физическому уничтожению подверглась лишь незначительная часть местной феодализирующейея верхушки, та, которая активно сопротивлялась испанской агрессии. В целом же эта верхушка была сохранена, хотя и лишилась традиционной власти в балангаях. Таким образом, уже на самой ранней стадии колонизации создавалась основа для превращения в будущем этого слоя населения в социально-политическую опору колониального режима.

Немаловажную роль играли экономические и демографические факторы. На островах было мало золота, не было вовсе серебра и пряностей, т. е. отсутствовали те колониальные ресурсы, которые наиболее ценились в Европе. Испанская колониальная политика основывалась на примитивных методах эксплуатации (соответствовавших низкому уровню развития производительных сил в самой метрополии), сводившихся к прямому ограблению естественных богатств колоний. В условиях Филиппин основным источником колониальных доходов становился труд завоеванного населения. Поэтому испанцы были заинтересованы в сохранении людских ресурсов, тем более что население архипелага было немногочисленным. В XVII в. оно составляло немногим более 0,5 млн. человек. Наибольшая концентрация наблюдалась на Панае (более 60 тыс.), Центральном Лусоне (более 100 тыс.), в Маниле (около 30 тыс.). В основном же население было рассеяно небольшими группами по территории архипелага.

При общем низком уровне развития производительных сил, дробности населения, слабых внутриэкономических связях любое нарушение демографического баланса вызывало серьезные экономические осложнения. Первые десятилетия колонизации сопровождались продовольственными кризисами, связанными с тем ущербом, который наносил хозяйству архипелага процесс завоевания, с сокращением, хотя и сравнительно небольшим, местного населения и с увеличением потребляющего слоя — испанского колониального аппарата. Впрочем, в количественном отношении испанцы составляли менее 1 % общей численности населения архипелага. Дважды — в середине 70-х и в начале 80-х годов — нехватка риса и другого продовольствия была настолько велика, что возникал вопрос о прекращении колонизации и об уходе испанцев с Филиппин. Все же колонизация не прекратилась, но среди испанцев прочно укоренилось мнение о Филиппинах как колонии, лишенной всякой экономической ценности. Испанская корона была заинтересована в сохранении азиатской колонии с точки зрения политического престижа монархии, обладания стратегической базой у границ португальской колониальной империи и поблизости от китайского рынка.

Не меньшую заинтересованность в колонизации архипелага проявляла католическая церковь, деятельность которой опиралась на военную и финансовую мощь государства. Ватикан по так называемому соглашению о королевском патронате передал испанским монархам верховную власть над «Церковью Индий» (т. е. в колониях Нового Света и на Филиппинах) и право на подбор кадров церковников для колониальных владений. Испанская же корона брала на себя все расходы по содержанию католического духовенства в колониях и предоставляла ему монопольное право на христианизацию населения завоеванных территорий. Эту функцию исполняли главным образом представители регулярного (черного) духовенства. Католические монахи, объединенные в религиозные ордена и братства, отличавшиеся дисциплинированностью и сплоченностью, были лучше подготовлены к миссионерской деятельности в колониальных странах, нежели представители секулярного (белого) духовенства. Жажда наживы, будь то стремление к личному обогащению или забота о процветании орденов, была главным мотивом религиозного рвения монахов, хотя, несомненно, были среди них и убежденные фанатики, искренне верившие в свою миссию «воинов христовых», готовые ради ее выполнения к любым невзгодам и лишениям.